Несмотря на то, что он был смертельно болен, известие о смерти Людвига Фаддеева было для меня неожиданным. Пол подо мной закачался, я пробовал опереться на стены и не находил опоры...
Мы
подружились еще в 1958 году. Вот как пишет об этом сам Фаддеев: «Что же
касается конференций, мне очень повезло, так как в конце 50-х годов был расцвет
функционального анализа и каждый год проводились большие всесоюзные совещания
- в Москве, Одессе, Харькове. Для меня участие в них было прекрасной возможностью
поучиться у старших и познакомиться со сверстниками. Как уже говорилось,
в Одессе я впервые встретился с В. П. Масловым, с которым меня с тех пор
связывает дружба и взаимная поддержка»1.
Мы
оба корнями уходили в Санкт-Петербург (я - по материнской линии и по линии
отчима). И он и я кончали физический факультет и были математиками, специализирующимися
в области функционального анализа, связанного с квантовой теорией. Оба
увлекались искусством - он музыкой, я - поэзией. Оба занимались академической
греблей. Он был загребной, я - баковый. Он впереди, вся коменда видит
его спину, я - баковый - последний, "король баланса." За его широкой
спиной потом шла целая армия. Он говорил: «Работать надо много.
Моя жена жалуется, что устала смотерть в мою спину. Я все работы
пишу на черновиках от руки, потом переношу в тетрадь.»
Я
перебираю его письма. И в первый раз ощущаю: "Что написано пером - не
вырубишь топором." Например, что я люблю его почерк, он, оказывается,
отражает его характер. Специалисты по почеркам правы. Красивые
формулы, написанные красивым почерком, - это такая прелесть. Мне
этого не дано.
Я
первый, кто увидел уже в его первых работах его талант - создавать красивую
математическую канву и вкладывать в нее физическое содержание. Главное - исключительная
математическая красота и изящество. Он всегда возражал мне, когда я говорил о
его замечательной физической интуиции, - настаивал, что для него главное
- красота математической структуры.
Однажды (в 1967 г.)
Фаддеев приехал ко мне в Москву и рассказал о своей еще неопубликованной
работе, совместной с Виктором Поповым. Он рассказывал с воодушевлением,
которым заразил и меня. Математическая красота этой работы была неописуемой.
А ее физическая подоплека была настолько виртуальной, что впоследствии
явление, открытое авторами, стали называть "духами Фаддеева-Попова".
Эти "духи" витали у меня в квартире и после отъезда Фаддеева утром
следующего дня, и я все больше убеждался, что такая красота не
может быть случайной. Рассказывая мне ночью свою работу с
Поповым, он говорил, что теория Янга-Миллса должна быть связана с новыми
частицами. Я живой (еще пока) свидетель этому.
Идеи
этой работы привели в результате к Нобелевской премии за прояснение квантовой
структуры электрослабых взаимодействий, присужденной в 1999 году. [Л. Д. Фаддеев, "30 лет
в математической физике," Труды МИАН СССР, 176, 4-29 (1987).]
Однако премия была присуждена
двум голландским физикам, а имя Фаддеева, к удивлению всего физического
мира, не попало в число имен награжденных под тем предлогом,
что Попов к этому моменту скончался. Физики недоумевали и спрашивали,
почему фамилия Фаддеева была исключена из исходного списка номинантов.
Как
известно, Катон, когда его спросили, почему ему при жизни не поставили
памятник, ответил: "именно для того, чтобы люди спрашивали, почему Катону
не поставили памятник , а не спрашивали, почему Катону
поставили памятник".
В наше
время не принято при жизни ни ставить памятники, ни учреждать памятные
медали. В этом смысле Планк и Фаддеев являются исключением: в их честь учредили
медали при их жизни.
Школа
Фаддеева, его ученики, его армия - это цвет русской математической науки.
Они между собой называли Фаддеева "Людовик", т.е. король.
Первым
его учеником был Вл. Савельевич Буслаев. Когда он появился, Фаддеев мне с
восторгом сказал (а я всегда его называл богатырем Добрыней Никитичем): «Витя,
у меня появился замечательный ученик Васька Буслаев! (Был такой знаменитый
новгородский богатырь). Ты представляешь, Василий Савельевич Буслаев!» Это
он малость приукрасил: ученик был Владимиром Савельевичем.
Важнейшая
работа Буслаева была посвящена моему так называемому методу "ВКБ-Маслова".
Эта работа, наряду с отзывом Арнольда на мою докторскую дис-сертацию,
была помещена Жаном Лере во французский перевод моей книги "TheoriedesPerturbationetMethodesAsymptotiques" (Dunod, Paris, 1972).
Когда
я приезжал в Ленинград, я ночевал у Фаддеева. В мой приезд в связи с изданием
моей книги "Операторные методы" я должен был довольно долго жить в
Ленинграде. Я люблю жить за городом, в лесу, и Буслаев поместил меня в санаторий
в Комарово. Я часто навещал ближайшего друга Д.К.Фаддеева (отца Людвига),
академика В.И.Смирнова, жившего на даче, недалеко от санатория. Меня очень интересовала
кипучая жизнь интеллегенции в Петербурге в начале 20-го века. Смирнов, которому
было 84 года, был прикован к инвалидному креслу, но с большим удовольствием
предавался воспоминаниям юности. Он рассказывал, в частности, что они с Д.К.
выступали с концертами на рояле в 4 руки и что дом генерала Гулевича, род-ственника
Людвига, принимал музыкантов всего мира. Я рассказал об этом Людвигу, но
он в то время не проявил особого интереса к этой информации, но вспомнил об
этом уже будучи больным.
Последние
выборы в Академию прошли так, как будто Фаддеев не заболел и присутствовал
на выборах. Все его пожелания и рекомендации были поддержаны и
осуществились. Я позвонил ему. Он тогда после операции вновь учился ходить и чувствовал
себя хорошо. К телефону подошла его жена. Он понял, кто звонит, вырвал у
нее трубку и закричал: «Витя, ты был прав! Генерал Гулевич был командиром знаменитого
Преображенского полка, и это действительно мой двоюродный дядя!» Про выборы мы
не говорили. Вопрос о будущем его детища - ПОМИ - решился (гора с
плеч свалилась !), и наконец он раскопал факт своей семейной истории, который тщательно
скрывался в свое время.
В
80-х годах мы оба получили новые алгебры с самыми общими коммутационными
соотношениями. Он меня спросил: «Так кто же из нас первый открыл эти алгебры?»
Я ответил: «Конечно, ты, потому что ты нашел им сильные приложения в
теории поля.» И действительно, его работы стали бурно развиваться, а мои более
общие алгебры только и были помянуты в работе Фаддеева и Тахтаджяна и не получили
страстно ожидаемого резонанса. Фаддеев не менял тему, а интуитивно
чувствовал, на каком широком фронтенауки может
быть прорыв, - где выход из "застоя". И резервы молодой научной мысли немедленно устремлялись в этот
прорыв!
Я
потому это особенно остро ощущал, что у меня это свойство отсутствует. Я говорил
ему: «Физическое образование, а у тебя еще и физическая внешность Добрыни
Никитича, затрудняет наше с тобой вхождение в математическое сообщество». Я
показывал квалификацию на их территории, находя их ошибки и дырки, а он рвал фронты,
не оглядываясь, оставляя тылы мне.
Нам
математикам важно с кем-то обсуждать свои результаты, разговаривать, дискутировать.
Фаддеев написал: «Все уехали - Новиков, Арнольд, Синай. Маслов остался
- и я остался.»
Я с
восторгом и, как он писал, с "энтузиазмом"воспринимал его дальнейшие
открытия и ждал с нетерпением новых результатов, которые
росли по экспоненте. А я углубился в статистическую физику, которую он
совершенно не переносил, так же, впрочем, как и я сам в
молодые годы, но потом мне пришлось пересилить себя и я переписал
эту науку "стерводинамику", как по словам В.Л.Гинзбурга и Е.Г.
Максимова ее называли Капица и Леонтович. Вот что написал мне
Людвиг, когда я получил за работу по термодинамике Государственную
премию:
Дорогой Витя,
поздравляю тебя с давно ожидаемой наградой. Если бы я знал
раньше, я бы приехал в Москву на твое торжество. Но я уже отказался,
не хочется видеть разрушителей нашей науки...
Что касается моего
научного мнения, я не могу профессионально оценить твои
последние труды. У меня с детства отвращение к статистической физике, что,
конечно, много мне повредило...
Я
тебя очень люблю.
Я
подумал, что наконец-то он осознал, что этот пробел в статфизике, термодинамике
и молекулярной физике мешает ему развернуться во всю ширь (в полную силу)
как специалисту по математической физике. Мое время пришло - раскрыть ему
математическую подоплеку этой физической науки!
Но,
как назло, встав на горные лыжи, он почувствовал, что у него не все в порядке с
ногами. А до этого он был совершенно здоров, очень мобильный, часто приезжал в Москву.
А тут решил обратиться к тибетской медицине. Он знал, что квартира моей матушки
в Петербурге была напротив кабинета знаменитого тибетского врача Бадмаева.
Обычно тайны этой медицины передаются по наследству детям. Я узнал, что сын
Бадмаева лечил мать лингвиста В.В. (Комы) Иванова, который живет в США. Я
написал ему, но он не откликнулся, и нить с Бадмаевыми оборвалась. Это недомогание
Людвига, по-видимому, было первым сигналом того заболевания, которое его погубило.
В то
время у Людвига наметился новый прорыв в теории поля и теории частиц. Жизнь
не должна, не должна была оборваться. После одного из своих открытий,
отражающих красоту мироздания, он мне сказал: «Витя, я начинаю верить в Бога!» Я
очень хорошо знаю это чувство, когда математическая концепция вдруг выстраивается
так, что ты не веришь своим глазам. И это так несправедливо, когда жизнь
внезапно обрывается и не успеваешь достроить математическую структуру. А
гнал-то он на втором дыхании!
Архимед
сказал: «Дайте мне точку опоры и я переверну землю.» Но он не сказал, что
происходит, когда мы теряем точку опоры.
С уходом моего дорогого друга я чувствую, что
потерял точку опоры.
Об авторе:
Маслов Виктор Павлович, выдающийся российский математик, академик Российской академии наук, золотая медаль А.М.Ляпунова (1982), лауреат Государственной премии СССР (с Диткиным и Прудниковым, 1978), Ленинской премии (1986), Государственной премии РФ (1997), Демидовской премии (2000), премии "Триумф" (2002).Государственной премии России в области науки и технологий (2014 г.).
________________
Справка об Л.Д.фаддееве.
Людвиг Дмитриевич Фаддеев (23 марта1934, Ленинград — 26 февраля2017, Санкт-Петербург) — академик РАН, один из создателей
современной математической физики, внес решающий вклад в решение
трехмерной обратной задачи квантовой теории рассеяния, квантовой проблемы трех
тел, в квантование калибровочных полей и создание квантовой теории
солитонов и квантового метода обратной задачи. Родился в Ленинграде.
Автор более 200 научных трудов и пяти монографий, член президиумов РАН
и Санкт-Петербургского научного центра РАН, академик-секретарь отделения
математики РАН, член ряда иностранных академий и Лондонского королевского
общества. Лауреат Государственных премий СССР и РФ, премии им. Дэнни
Хайнемана по математической физике Американского физического общества;
награжден Золотой медалью им. Поля Дирака Международного института теоретической
физики в Триесте, орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, Дружбы
Народов, «За заслуги перед Отечеством» III степени. Именем Людвига
Дмитриевича Фаддеева названа международная медаль в области физики. См. на фото слева.