Прошло 25 лет с тех пор, как Россия, отказавшись от коммунистической идеологии, двинулась в неопределенном направлении – без целей и идеалов. При этом многие всерьез думают, что так и должно быть, что наше общество и не должно иметь целевых ориентиров своего движения.
(Нам представляется, что изначально, с 1991 г., если не с 1985, согласно признанию Горбачева и текстам Хьюстонского и Гарвардского проектов США, было избрано, в угоду Западу, направление самоуничтожения нашей страны. - Ред.) Похоже, что этих людей не беспокоит ни то,
что общество постепенно вязнет в трясине, двигаясь все медленнее даже в
пространстве экономики, не говоря уж о личностном развитии человека. Таких
людей не потрясают ни катастрофическое снижение уровня образованности нашей
молодежи, ни ее погружение в стихию потребительства, ни даже все учащающиеся
факты самоубийств детей и подростков.

Еще в начале 2000-х в «Бюллетене ВОЗ»
был опубликован тревожный материал под заголовком «Они выбирают смерть – нарастающая эпидемия среди молодежи».
В качестве причин
этого явления были названы такие как обострение экзистенциальных проблем,
разрушение традиций, разрыв связи поколений, алкоголизация и наркотизация,
распространение психических расстройств. И
здесь сам собой напрашивается вопрос: случайно ли, что Россия начиная с 90-х
годов уверенно занимает по этому показателю одно из первых мест в мире?
Разве не ясно, что это вопиющий сигнал
неблагополучия в общественной жизни, в частности – в сфере общественного
сознания.
Подчеркнем в связи с этим, что суицидальное сознание порождается, (1) деформацией
ценностей и традиций, выработанных в прошлом, и (2) размыванием
представлений о будущем, лишающим его какой-либо определенности и
затрудняющим постановку жизненных целей и делающей призрачной надежду на их
достижение. В результате происходит обессмысливание
настоящего, что и выражается в утрате смысла индивидуальной жизни человека [1,
с. 25].
Этот факт самым непосредственным образом связан с обсуждаемой нами темой:
сегодня молодежь все менее соотносит
свои надежды с будущим, получая
взамен ощущение бессмысленности жизни, и все чаще приходит к мысли о
том, что жизнь не стоит того, чтобы жить. Между тем, достойный и приемлемый образ будущего может быть создан только
средствами идеологии, базирующейся на историческом опыте народа. Так, может
быть, хотя бы такое, поистине экстремальное, проявление обессмысливания жизни,
как суицидальность сознания и поведения детей и подростков, заставят нас,
наконец, поставить ребром вопрос о том, нужна нам общественная идеология или
нет?
Известно, что статья 13 Конституции Российской Федерации запрещает установление
государственной или какой-либо другой «обязательной» идеологии. Что ж, обязать
каждого придерживаться той или иной единой идеологии никто не вправе, но значит
ли это, что нам запрещается вырабатывать и предлагать обществу такую идеологию,
которая была бы приемлемой если не для всех, то для большинства? Нередко эта
конституционная норма понимается как безусловный запрет на все и всякие попытки
разработки и обоснования идеологической ориентации общества. Однако при
подобном толковании общество оказывается лишенным возможности выдвижения своего
идеала, а вместе с этим – и сколько-нибудь ясной и более или менее отдаленной
перспективы своего развития.
Откуда же у людей, особенно молодых, появятся
на этом безыдейном фоне собственные жизненные цели? Или эти цели можно
поставить и достигнуть независимо от общества? Вопрос риторический. А ведь отсутствие провозглашаемых и одобряемых
обществом ориентиров как раз и создает «экзистенциальный вакуум» в душах
молодых людей, подвигая их в лучшем случае – к бессмысленному «прожиганию»
жизни, а в худшем – к тому «экстремальному» жизненному решению, о котором
говорилось выше.
В 90-х годах было много разговоров о «деидеологизации» общества. «Прорабы
перестройки» и «реформаторы» расчищали тогда в общественном сознании поле для
идеологии западного либерализма. Это было необходимо для слома духовного
стержня народа, иначе ускоренное встраивание России в фарватер западной
цивилизации могло встретить сопротивление не отдельных немногочисленных групп,
а всего народа, сплоченного вокруг общих ценностей и целей [2, с. 67]. Почва
для либерально-индивидуалистических взглядов прозападного толка была
основательно разрыхлена послесталинскими десятилетиями, поэтому оставалось
утвердить эти взгляды в сознании общества и привести социальные структуры в
соответствие с ними. Именно это и было успешно проделано нашими идейными и
геополитическими противниками с опорой на их агентуру внутри страны. Вся
история России была представлена в самом неприглядном свете, были подвергнуты
тотальной дискредитации наши государственные деятели и народные герои, наши
символы и традиции, ценности и идеалы.
Сегодня, когда страна находится в
состоянии затяжного системного кризиса, необходимость выдвижения и
теоретического обоснования идеологии общества не то что созрела, но уже давно перезрела, и всякие
«оглядки» на одномерно толкуемый конституционный «запрет» на идеологию
представляются гибельными для страны. Если мы хотим, чтобы у России было
достойное будущее, мы должны выработать и провозгласить идеологию нашего
общества – и в срочном порядке – сегодня. Завтра, скорее всего, будет поздно.
Однако, для того чтобы сформировать идеологию, надо прежде всего представить,
что она как таковая собой являет. В советские годы об идеологии, ее основаниях
и приоритетах говорили настойчиво и убедительно, но сейчас мы очень многое
успели подзабыть. Сегодня иногда утверждают, что идеология – это светская
религия, что она представляет собой систему верований, на которой базируется
общественная и государственная жизнь. А поэтому она не требует какого-либо рационального
обоснования [3].
Идеология, конечно же, включает в себя верования, – но в современном «светском»
обществе она не может основываться только на них. Общественная идеология – это теоретически оформленная система
представлений об интересах, ценностях и идеалах того или иного общества. Она
является корневой основой разветвленного дерева целей, осмысливающих и
оправдывающих каждый судьбоносный шаг и государства, и отдельного человека. Становление
идеологии в историческом аспекте происходит в многообразных культурных формах –
от устных преданий до текстуально выраженных концепций и теорий, обосновывающих
те или иные системы ценностей, одобряемые обществом. Именно ценности находятся
в основании традиций, норм, стандартов, образцов поведения, выработанных в
историческом опыте и запечатленных в той или иной культуре.
Идеология выступает при этом как
«вторичное» образование, как продукт рационального осмысления и теоретического
оформления сложившейся системы социальных ценностей. Идеи относятся к
интеллектуальной сфере жизни, – они предстают как результат мысленной обработки
и обобщения исторического опыта народа. Вместе с тем, идеология «перекодирует» первичные ценностные установки, придавая им
порожденный ею новый смысл. В таком
виде идеология становится конденсацией и развертыванием первичных смыслов
культуры, она существенно определяет содержание общественного сознания и все
своеобразие социальной жизни.
Несомненно, что идеология воздействует на умы, чувства, настроения людей
рациональным образом, поскольку ей присуща теоретически осознанная
сконструированность. В своей
концептуально-теоретической форме идеология включает в себя, прежде всего,
социальный идеал, который, будучи «стержнем» всякой идеологии, становится
также и предметом веры. Выработкой
социального идеала обеспечивается устремленность идеологии в будущее [4, с.
130]. Историческая миссия идеала – вдохновлять людей на большие дела. Идеал
– категория нравственная, следовательно, люди должны чувствовать его величие,
его звездный свет, а не только прагматическую полезность. Однако идеал
воспринимается и функционирует не только на эмоционально-чувственном, но и на
рациональном уровне сознания. А это, в свою очередь, предполагает необходимость
обоснования идеала и концептуальное оформление идеологии.
Вместе с тем, идеал недостаточно
провозгласить, – его, во-первых, надо обосновать теоретическими средствами,
прежде всего – средствами науки, логики, философии; во-вторых, общество надо
убедить в том, что это идеал, достойный того, чтобы ради него жить, учиться,
работать, воспитывать приверженность к нему в новых поколениях. Иными
словами, идеал «требует» не только своего оправдания в глазах современников и
потомков, но и глубокого философского обоснования [5], – именно поэтому
идеология в ее развитой форме должна включать в себя рациональную составляющую.
Так, идеология советского общества была теоретически оформленной и выступала
идейным обоснованием исторической миссии советского народа – построения
коммунизма и распространения коммунистических взглядов в мире.
Что может предложить отечественная философия для обоснования идеологии
современного общества? Мы полагаем, что для
утверждения целей и идеалов в сознании того или иного общества надо вместо
канонизации заимствованных где-то взглядов, пусть и «прогрессистских», как это
было в лихие времена «деидеологизации», идти путем теоретического обобщения
собственного исторического опыта, явленного в универсалиях народной
(национальной) культуры. Только в том случае, если социальный идеал,
аккумулирующий в себе направленность идеологии в будущее, опирается на
ценности, выработанные в прошлом, он будет принят в качестве дальнего ориентира
для устремлений, целей и деятельности как общества, так и отдельного индивида.
Среди универсалий культуры, рожденных
историческим опытом народов России, выделяются – как основополагающие –
коллективность, социальное равенство и справедливость, народовластие,
государственный патриотизм и духовность. Именно в них зафиксированы
традиционные для России способы общественного жизнеустройства, мотивация
поведения и деятельности, формы социального управления, тип государственной
власти, приоритетность духовного начала жизни человека и общества [6].
Будем при этом иметь в виду, что коллективность – это, прежде всего, тип
социальной организации. В его фундаменте находится общинное хозяйствование на
земле, бывшей веками основной производительной силой общества. При этом
специфика социальной организации российского общества предполагает не
противостояние, а принципиальное единство личных и общественных интересов в их
взаимодействии и динамике. У нас, констатировал когда-то видный
философ-славянофил И. В. Киреевский, «человек принадлежит миру, а мир – ему».
На коллективности такого рода основывался способ общинного самоуправления,
включающий в себя принцип единогласия в процессе принятия решений. Коллективизм
как готовность поставить интересы коллектива выше личного интереса стал
общественно одобряемой нормой жизни и нравственной ценностью общества.
В советские годы этот тип коллективности становится основой организации
производственно-трудовой деятельности людей: все общество приобрело черты
огромной ассоциации трудовых коллективов, которые самостоятельно, посредством
совета, решали все важнейшие вопросы социально-экономической жизни. Выбор
оптимальной для тех условий пропорции индивидуальности–коллективности стал
мощным фактором интенсивного развития как общества, так и человека.
В рамках подобного типа коллективности
следует рассматривать и такой принцип идеологии, как социальное равенство и
справедливость. То и другое опирается на трудовую доминанту жизни. Но при этом
в нашей культуре ценится не всякий труд, а тот, который нацелен на благо коллектива, в конечном счете –
всего общества. Социальное равенство определяется мерой общественно
значимого труда и формулируется как принцип: «равная плата за равный труд».
Такой критерий равенства выступает также и как критерий социальной справедливости:
«каждому – по труду».
История советского общества
свидетельствует, что еще в 30-е годы в стране были созданы одинаковые для всех
«стартовые» возможности в виде социальных гарантий в сферах здравоохранения и
образования, а также возможности последующего физического и духовного развития,
измеряемые единой мерой – общественно значимым трудом. Именно такой труд
выступал не только мерой распределения общественного богатства и измерителем
социального статуса человека, но и нравственной доминантой всей общественной
жизни.
В реализации «трудоцентристского» критерия социальной справедливости не менее
существенную роль играла в нашей истории система
народовластия, опирающаяся на принцип соборности – сплочение народа вокруг
общей идеи. Историческими формами
народовластия были вечевая демократия, общинное
самоуправление и советская власть. Последняя представляла собой массовую
политическую организацию, которая обеспечивала управление обществом на всех его
уровнях. В частности, органы советской власти создавались путем выборов,
начинавшихся выдвижением кандидатур на собраниях трудовых коллективов и
завершавшихся итоговым тайным голосованием. Это была исторически преемственная
система народовластия, в полной мере обусловленная предпосылками, сложившимися
в социальной культуре народов России.
В результате сформировалась и такая, тоже глубоко
традиционная для нас, форма организации общественной жизни, как сильная
государственная власть, действовавшая в интересах коллективов, а значит – в
интересах абсолютного большинства народа. Отсюда и еще один из важнейших идеологических принципов – державность, которая
проявляется на социально-психологическом уровне сознания как государственный
патриотизм. Так, любовь к советскому народному государству явила собой один
из важнейших идеологических и социально-психологических факторов Великой Победы
1945 года.
Наконец, среди основополагающих принципов идеологии, выработанных в
историческом опыте нашего народа, следует назвать духовность. Первенство духовного начала жизни по
отношению к материальному в нашей культуре существенно определяет и все
важнейшие социальные приоритеты, такие как образование, воспитание, личностное
развитие человека. Культивирование духовных ценностей делает народ единым и непобедимым,
«пассионарным» – способным на великие свершения, поскольку при этом формируется
нравственная направленность не только повседневного поведения человека, но и
его трудовой и всякой иной социальной активности.
Приоритетность названных ценностей, интегрированных в феномене духовности, как
раз и делает, в свою очередь, важнейшим
императивом нашей общественной жизни выдвижение и функционирование социального
идеала как идейной доминанты общества и как главного фактора обращенности в
будущее жизненных устремлений его членов. Первенство духовности позволяет человеку преодолеть ограниченность
телесного существования, подступиться таким образом к границе вечности и
обрести смысл своего личностного бытия. Духовно-нравственные ценности и
идеалы веками придавали народам России возвышенный и даже – божественный, «мессианский»
смысл существования.
Отсутствие внятно сформулированного
социального идеала, сосредоточенность на материальных ценностях, негативизация
духовных традиций отечественной культуры и идеалов советского общества, – все
это отравляет сегодня сознание людей, прежде всего – молодых, делает их
заложниками и жертвами примитивных ценностных ориентаций.
Молодежный
менталитет формируется ныне почти исключительно под воздействием «рыночных»
ценностей. На этой почве возникает характерный для Запада (но никак не для
России) образ «свободы», в котором присутствует социально-антропологический
стереотип – восприятие человека в качестве средства для приумножения денежного
капитала и других материальных благ. А это и есть путь к обессмысливанию
человеческой жизни.
Справедливости ради отметим, что в ретроспективе четырех последних лет, в связи
с присоединением Крыма к России и событиями в Донбассе, произошел всплеск державных настроений в массах, свидетельствующий о
том, что духовные ценности по-прежнему занимают значительное место в
общественном сознании. Об этом говорит и тот факт, что большинство
населения воспринимает возвращение Крыма как восстановление исторической
справедливости, как поворот государственной политики к социальным приоритетам и
ценностям, выношенных в историческом опыте русского народа и явленным в
вершинных достижениях советской цивилизации. Подтверждается правота Н. А.
Бердяева, считавшего, что русский народ
«социалистический по своему инстинкту», а поэтому социализм оказался «согласным с русскими традициями и
инстинктами народа» [7, с. 59, 88].
В то же время, этот феномен нашей ментальности предстает как важный индикатор
направления, в котором должно идти формирование идеологии российского общества.
Она не может быть построена на отрицании традиционных ценностей российской
цивилизации и на огульном антисоветизме. Во имя будущего России мы должны
обеспечить историческую преемственность в выборе идейного вектора нашего
общественного развития.
Список
литературы:
Розанов В. А. Самоубийства среди детей и подростков – что происходит и в чем
причина? // Суицидология. – 2014. – Т. 5, №4 (17). – С. 16–31.
Миронов В. В. «Деидеологизация» – новая идеология? (о месте философии в
образовании) // Высшее образование в России. – 2003. – №1. – С. 67–73.
Воеводина Т. В. Свободное поле идеологии // Литературная газета. – 2014. – №18.
Зиновьева О. М. Философское наследие Александра Зиновьева и современная
российская идеология // Философские науки. – 2016. – №4. – С. 128–134.
Летягин Л. И. Философия идеологии. – Екатеринбург: Уральск. гос. пед. ун-т,
2014. – 282 с.
Туев В. А. Россия в цивилизационных координатах // Образ России в современной
научной мысли (к 10-летию журнала «Омский научный вестник»): Приложение к
журналу: Омский научный вестник. Сер. Общество. История. Современность. – 2007.
– № 5 (59). – С. 5–8.
Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. – М.: Наука, 1990. – 224 с.
________________________________
В. А. ТУЕВ, доктор философских наук,
председатель историко-культурного общество «Наш Сталин»
http://irkutsk-kprf.ru/world/3748-va-tuev-aktualnye-problemy-ideologii-rossiyskogo-obschestva.html
|